«Коронавирус еще не занял свою экологическую нишу»
Даже на третий год пандемии коронавирус не побежден, и мы не можем точно спрогнозировать, как он поведет себя в будущем, заявила в интервью «Известиям» представитель Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в России Мелита Вуйнович. Снижается не только заболеваемость COVID-19, но и уровень иммунитета людей. А большой процент населения планеты еще не получил ни одной дозы вакцины. Между тем различные страны уже столкнулись с новыми инфекциями. О том, почему дремлющие болезни прошлого снова оказались на слуху, а также о работе ВОЗ по выявлению новых опасностей в России и в мире — в беседе «Известий» с Мелитой Вуйнович.
«ВОЗ не ограничивает сотрудничество с Россией»
— Сохранится ли финансирование ВОЗ в прежних объемах в нынешней политической и экономической ситуации?
— Устойчивое финансирование ВОЗ — это проблема, с которой наша организация сталкивается последние 30 лет. В 90-е годы более 80% всех наших программ финансировались из членских взносов. В 2020–2021 годах эта цифра упала до 16%. Это значит, что мы были практически на коленях и очень сильно зависели от добровольных вкладов стран. Мы не могли делать свою работу так, как от нас того требовали страны — члены ВОЗ.
В январе 2021 года была создана рабочая группа по устойчивому финансированию. В мае этого года состоялась 75-я Всемирная ассамблея здравоохранения. Это наш управляющий орган, где представлены делегаты из 194 стран. И мы очень рады, что ассамблея поддержала все рекомендации этой рабочей группы. Все страны согласились увеличить финансирование посредством членских взносов до 2030 года.
Это обеспечит лучшую работу ВОЗ. В нее, напомню, входит не только гуманитарная помощь — это лишь одна часть работы организации, — но и программы защиты от неинфекционных и инфекционных заболеваний и других вызовов. Поэтому мы надеемся на устойчивое финансирование, пускай его увеличение и будет постепенным: быстро этого сделать в нынешней ситуации мировой экономики невозможно.
— Обсуждается ли в ВОЗ возможность исключения России из организации на волне санкций?
— В мае резолюцию по вопросу сотрудничества с Россией приняла специальная сессия комитета ВОЗ в Европейском регионе (объединяет 53 страны, в том числе и Россию). Подобная резолюция была принята и на Всемирной ассамблее здравоохранения. Ни один из этих документов не ограничивает сотрудничество с Россией. Всё работает как надо.
Как видите, я здесь постоянно, никуда не делась. Сегодня прошла встреча с представителями проекта «Здоровые города». Еще у меня на полях ПМЭФ встреча с губернатором Вологодской области Олегом Кувшинниковым, потому что он является председателем национальной ассоциации «Здоровых городов». На следующей неделе я направляюсь в Якутию. У нас продолжается сотрудничество по туберкулезу, по неинфекционным заболеваниям, по потреблению соли — по всему. Что мы делали до сих пор, мы делаем дальше.
«Чрезвычайная ситуация в здравоохранении сохраняется»
— Сохраняет ли ВОЗ статус пандемии с учетом текущей эпидемиологической ситуации с COVID-19? При каких условиях мы наконец-то перестанем употреблять слово «пандемия»?
— Есть чрезвычайный комитет ВОЗ. Его встречи проходят каждые шесть месяцев или гораздо чаще, если того требует эпидемиологическая ситуация. Комитет состоит из внешних экспертов, а не экспертов ВОЗ. Россия, к слову, занимает в нем очень важную позицию.
11 апреля 2022 года чрезвычайный комитет рекомендовал гендиректору ВОЗ сохранять чрезвычайную ситуацию в международном здравоохранении. То есть поддерживать самый высокий уровень внимания ВОЗ и ее членов.
К сожалению, мы должны признать, что идет третий год пандемии, а вирус еще не побежден. Сейчас мы находимся на стадии снижения волны, но при этом снижается и уровень иммунитета к этой инфекции. Идет процесс определения «гибридного иммунитета» (сочетания постинфекционного и поствакцинального иммунитетов. — «Известия»). Сам вирус меняется — он еще не занял свою экологическую нишу. Несмотря на то что о COVID-19 мы знаем уже очень многое, мы не можем точно сказать, как он поведет себя в будущем.
Также большой процент населения планеты еще не получил ни одной дозы вакцины. У них нет вакцинального иммунитета — только естественный. Мы видим, что приходят новые варианты вируса. Некоторые из них гораздо более заразные, но вызывают меньшую летальность. И за этим процессом необходимо наблюдать в динамике.
Эпидемиологическая ситуация в мире требует постоянного наблюдения и адаптивности системы. Организации здравоохранения должны предупредить перегруженность систем. Если у нас не будет коек, если они будут все загружены больными с тяжелой пневмонией из-за COVID-19, не останется возможности лечить все другие заболевания, которые никуда не ушли.
Говоря о прогнозах, я хочу быть оптимисткой. Накопленный опыт, лекарства, вакцины позволяют бороться с этой пандемией. Но мы увидели слабые места национальных систем здравоохранения. Они не смогли сразу ответить на такой быстрый всплеск инфекции. Надеемся, что этот опыт будет нам подспорьем в дальнейшем. Наш ответ возможным эпидемиям или инфекционным заболеваниям — а история нам показывает, что они никуда не деваются, — будет более быстрым. Надеюсь, это поможет нам сохранить жизни, экономику.
— Ожидает ли ВОЗ осложнения эпидемиологической ситуации в этом году? В какой период это может наступить?
— Эти прогнозы я оставлю эпидемиологам. Но, учитывая, что большое число людей не встретилось с вирусом ни вакцинальным, ни естественным путем, определенный подъем заболеваемости ожидать можно. Когда он произойдет, спрогнозировать очень тяжело.
Так или иначе нужно быть осторожным: возможно, сейчас сильнее будет проявляться и эпидемия гриппа. В предыдущие годы, когда вводились локдауны и другие меры, ограничивающие контакты, меньше люди встречались с инфекциями, поэтому другие респираторные вирусы были подавлены. Сейчас, когда мир снова открывается, нужно следить за обоими вирусами и защищать самых уязвимых. Я имею в виду людей с пониженным иммунитетом, людей старше 60 лет, детей, беременных женщин.
— Каковы перспективы признания вакцины «Спутник V»? Процесс замер. На какое время, почему?
— Процесс не замер. К концу октября Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) подписал все юридические документы, которые были необходимы для полного проведения процесса признания вакцины через систему EUL (Emergency Use Listing Procedure). Процесс абсолютно идентичный для всех вакцин. В конце ноября и в декабре была встреча между ВОЗ и экспертами РФПИ по полной документации, которую нужно было предоставить. Инспекция была запланирована на первую неделю марта, но, к сожалению, из-за остановки полетов это окно ушло. Сейчас идут переговоры между РФПИ, всеми инспекционными площадками и департаментом ВОЗ. Есть договор о графике инспекций. Я сейчас не могу озвучить его содержание, потому что еще идет обсуждение. Мы ждем от российской стороны предложений. Но процесс не остановился.
«Родители должны знать о симптомах нового гепатита у детей»
— Как сейчас обстоят дела с распространением нового гепатита у детей, что это за заболевание? Можно уже дать прогноз по его развитию?
— Очень настораживает, что в некоторых странах Европы выявлен гепатит у детей до 16 лет. Нескольким пациентам даже понадобилась пересадка печени из-за очень тяжелого поражения этого органа. Новый гепатит практически не соответствует ни одному известному ранее инфекционному варианту — A, B, C, D. Существует несколько гипотез о его происхождении. Одна из них — что такое тяжелое поражение у некоторых детей вызвал аденовирус.
Мы в диалоге с Роспотребнадзором и Минздравом России. Ведется очень тщательное наблюдение за детьми, чтобы заметить, если такой синдром появится. Я не слышала, чтобы он был в России. Тем не менее надо, чтобы родители понимали, что это за болезнь, какие у нее симптомы. Они должны получать такую информацию от системы национального здравоохранения, чтобы иметь возможность сразу обращаться за помощью, быстро реагировать. Пока мы не знаем, что представляет из себя это заболевание. Слава богу, оно не так масштабно, хотя в нескольких странах цепочка заражений была достаточно длинной.
— Что мировое экспертное сообщество думает о возможности широкого распространения оспы обезьян и грозит ли нам еще одна эпидемия?
— Оспа обезьян диагностируется с 1970-х годов. Есть два варианта вируса: один — в Западной Африке, другой — в Центральной Африке. У них определенная разница в смертельности и заразности людей.
В апреле-мае некоторые страны сообщили, что фиксируют случаи заражения оспой обезьян среди людей, которые не контактировали с путешественниками и сами не ездили в Африку. Это неожиданно, потому что сообщившие страны не являются эндемичными для этого заболевания.
Одна из гипотез появления оспы обезьян в этих странах такая: в течение предыдущих месяцев этот вирус циркулировал, но не был замечен, потому что симптоматология была очень легкая. Сейчас его просто увидели, потому что он стал проявляться с чуть более сложной симптоматологией. У инфицированных стали появляться сыпь, температура, головная боль.
Сейчас мы видим распространение этого заболевания, поэтому ведется очень пристальный эпиднадзор. Даже в странах, в которых еще не установили случаи заражения. Мы не можем с уверенностью утверждать, что вируса там нет. Возможно, он просто не обнаружен. Поэтому все работники здравоохранения должны быть настороже. Любую нетипичную сыпь необходимо тестировать на вирус оспы обезьян.
Возможно ли полностью остановить распространение этой болезни и как это сделать — очень сложные вопросы. Сейчас на этот счет ведутся серьезные дискуссии. Но стоит заметить: это другой вирус, не COVID. Нам известно, что он распространяется при очень близком физическом контакте между людьми. Важно, чтобы люди, у которых есть сыпь от оспы обезьян, были изолированы в больнице, а их вещи были или дезинфицированы, или уничтожены, чтобы через них не произошло новых заражений.
Какого-то масштабного распространения вируса эпидемиологи не ожидают, но всё равно надо быть очень осторожным. Самое главное — как и COVID-19, этот вирус поражает людей со сниженным иммунитетом. Поэтому, опять же, важно защитить детей и людей из групп риска.
Вакцины против натуральной оспы, которые делали в 70-е, 80-е годы прошлого века, защищают на определенном уровне, но не полностью. Пока что о массовой вакцинации речи не идет, но в мире существуют доступные вакцины для людей, которые были в контакте с инфицированными. К примеру, для работников здравоохранения. Так что возможность иммунопрофилактики существует и есть лекарства.
Мы следим за ситуацией очень внимательно. Роспотребнадзор тоже в курсе положения, мониторит ситуацию с первых случаев инфицирования в Европе. Превентивные меры были приняты, чтобы случайно не допустить завоза вируса.
«Миры животных и людей гораздо ближе, чем раньше»
— Можно ли предположить, что появление новых инфекций каким-то образом связано с COVID-19?
— Инфекции появляются постоянно. Это естественное движение: какой-то вирус займет одну нишу, какой-то — другую. Сегодня мы стали больше говорить об инфекциях, СМИ в этом более заинтересованы. Да, COVID, несомненно, играет свою роль в этом процессе. Тем не менее инфекции преследуют нас начиная со Средних веков — от чумы, холеры до других опасностей. Бороться с новыми инфекциями помогают гигиенические принципы, хороший эпиднадзор, сильная система здравоохранения.
При этом мир животных и мир людей сегодня гораздо ближе, чем раньше. Мобильность людей способствует более быстрому переносу инфекционного агента — бактерии или вируса — в любую точку мира. Инфекции возможны, эпидемии возможны. Самое главное, чтобы мы их очень быстро понимали и ограничивали.
— Есть вероятность, что на фоне этой пандемии старые, дремавшие опасности могут возродиться? Вы упомянули натуральную оспу, чуму, которые циркулировали в популяции человека много веков.
— Натуральная оспа элиминирована в 1980-е годы в результате работы общественного здравоохранения и сотрудничества США, СССР и всего мира. Она была гораздо более смертельным заболеванием. Другие заболевания никуда не ушли, но у них свои эндемические очаги. Благодаря уровню систем здравоохранения, знаниям людей, гигиене и всему другому, они не расширяются. Чума — бактериальное заболевание. Оно никуда не делось. Из-за этого ВОЗ и 194 государства-члена сейчас рассматривают программу «Единое здоровье». Это значит, что нет разницы между здоровьем мира животных и мира людей, и очень близкое сотрудничество ветеринарной системы и системы здравоохранения нужно, чтобы быстро узнать, есть ли потенциальная опасность заражения людей.
Я приведу пример прошлого года, когда российская система здравоохранения быстро обнаружила вирус птичьего гриппа, который поразил ферму, и один из работников имел симптоматологию. Благодаря системе, которая наблюдает в таких случаях за всеми, кто был в контакте с заболевшими птицами, вирус никуда не распространился. Хотя это очень легкое заболевание, если бы оно зашло в человеческую популяцию, то могло бы расшириться. То есть процесс распространения заболевания во многом зависит от уровня систем здравоохранения, специалистов, которые могут его быстро диагностировать и остановить. В том числе с помощью изоляции небольшой группы людей.
— Вы сказали, что COVID влияет на нынешнюю ситуацию, когда всплывают те или иные заболевания. Какой это мог быть механизм — он ослабил наш иммунитет или перетянул на себя внимание?
— Нет, просто абсолютно поменялось поведение людей. Сначала стало меньше контактов, люди сидели на локдаунах, потом движение возобновилось. Но это не единственный фактор. Нужно учитывать и «длинный COVID» — это последствия перенесенного заболевания, которые встречаются не у каждого переболевшего, но к которым нужно относиться с настороженностью. В России реализуется программа углубленного профилактического осмотра всех людей, у которых наблюдается «длинный COVID». Важно учитывать, что есть и неврологические, и психические, и физические, сердечно-сосудистые, и другие поражения органов после COVID. Таким людям необходимо и лечение, и восстановление, и реабилитация. Если организм поражен чем-то, он станет гораздо более уязвимым к другим и инфекционным, и неинфекционным заболеваниям.
— Какие самые серьезные заболевания угрожают Европейскому региону и, в частности, России?
— Каких-то конкретных инфекционных заболеваний я бы не назвала. Никуда не ушли ни туберкулез, ни ВИЧ/СПИД, ни корь. Нужна хорошая вакцинация, скрининги. Это защищает население от болезней, которые мы знаем. Чтобы что-то такое упало на Землю из космоса, я не ожидаю, но в мире животных есть разные вирусы, и нам надо быть внимательными к нашей окружающей среде. Гигиена рук, как я всегда говорила, и правильное поведение обеспечивают достойную защиту.
— Что показала пандемия коронавируса в отношении систем здравоохранения? Что в них нужно менять, чтобы не допустить катастрофы?
— Все страны мира увидели, что даже у систем здравоохранения самых развитых государств есть слабые места. Это лабораторная готовность, эпидемиологическая, средств индивидуальной защиты, потенциал развертывания коечного фонда. Они не были готовы совместить борьбу с инфекционным заболеванием, которое имеет эпидемический характер, и одновременно предоставлять все услуги здравоохранения, которые нужны населению: это лечение рака, нормальный уход за беременностью, вакцинация детей.
Каждая система была проанализирована на уровне штаб-квартиры Европейского региона ВОЗ, рекомендации периодически предоставляются странам. Нет единого рецепта. Самое главное, что нужна настороженность на инфекционные заболевания. Создана рабочая группа по предупреждению и готовности к пандемиям. Российская Федерация в ней тоже очень активно участвует, и она член этой группы.
Очень важно усилить каждую систему здравоохранения, принимая во внимание особенности страны. И необходимо усилить международное сотрудничество, потому что ни одна страна сама по себе не может справиться с такими вызовами. Вспышки будут. Самое главное — быстро их обнаружить, локализовать и не позволить распространиться настолько широко, чтобы практически весь мир оказался на коленях.