Не только технологии. Нобелевский лауреат — о том, что разрешит климатический кризис
Рае Квон Чунг в составе Межправительственной группы экспертов по изменению климата был удостоен Нобелевской премии мира в 2007 году за "усилия по накоплению и распространению знаний об изменениях климата из-за деятельности человека". В октябре 2021 года Рае Квон Чунг выступил на фестивале NAUKA 0+ в России и ответил на несколько вопросов ТАСС.
— Какие последствия глобального изменения климата можно назвать самыми серьезными?
— Увеличение среднегодовой температуры на Земле приведет ко многим катастрофическим последствиям. Сложно выделить что-то одно. Рост числа экстремальных погодных явлений, повышение уровня Мирового океана, таяние ледников, общий дисбаланс экосистемы… Последствия будут ощущаться и в экономике, и в здравоохранении.
Приведу несколько примеров. В этом году апреле на юге Франции внезапно ударили морозы. Фермеры даже пытались обогревать виноградники специальными факелами, но похолодание было слишком сильным. Погибло до 80% урожая. Уже в скором времени это приведет к огромному росту цен на вино. Из-за изменения климата могут рекордно подорожать такие популярные растительные культуры, как кофе и бананы.
Другой пример — лесные и торфяные пожары. Особенно опасны возгорания вблизи крупных городов. За последние годы они только участились. Смог из-за пожаров США в 2020 году на короткое время сделал воздух в Лос-Анджелесе самым грязным на планете. Леса горят и в Австралии, и в Сибири. Климатические изменения так или иначе коснуться всех — независимо от места жительства и уровня благосостояния.
— Видите ли вы связь между изменением климата и пандемией COVID-19?
— Я убежден, что пандемия COVID-19 — это в том числе результат климатических процессов. Когда планетарный климат меняется, это нарушает среду обитания животных. Животные перемещаются в поисках пищи или спасения от засухи, вступают в контакт с другими животными, с которыми прежде не контактировали. А это создает условия для передачи инфекций. Вирусы могут мутировать очень быстро, и нельзя исключать, что мутация коронавируса летучих мышей, от которой мы страдаем сейчас, появилась в результате такого случайного обмена.
Мы можем ожидать и других глобальных катастроф, связанных с инфекциями. Например, в июне 2020 года в российском Верхоянске, в Арктике, температура дошла до 38 °C. Это обеспокоило многих ученых. Ведь подо льдом находятся могильники животных, зараженных спорами сибирской язвы. Из-за таяния льдов могут пробудиться и другие инфекции, с которыми человечество никогда не сталкивалось и против которых не имеет защиты.
— Что важнее — сдерживать выбросы парниковых газов или искать способ удалить их из атмосферы?
— Связь между антропогенными выбросами и повышением температуры очевидна. Нобелевская премия по физике в этом году присуждена именно за установление этого факта. Чем больше парниковых газов накапливается в атмосфере, тем активнее греется планета. Климатические модели показывают, что потепление планеты больше, чем на 1,5 °C (относительно доиндустривального уровня — прим. ТАСС) может привести к необратимым последствиям. Трудно даже предсказать, чем это обернется.
По расчетам нашей группы, для потепления на 1,5 °C в атмосфере должно оказаться еще около 400 млрд тонн CО2. Это наш углеродный бюджет, который уменьшается каждый год. При нынешних темпах выбросов он будет исчерпан через восемь лет. Бюджета на то, чтобы удерживать рост температуры на уровне ниже 2 °C, хватит уже на 25 лет. Повернуть процесс вспять мы пока не можем. У нас нет таких мощностей, которые позволили бы компенсировать выбросы за счет удаления углекислого газа из атмосферы.
Концепция достижения климатической нейтральности Net Zero by 2050 основана именно на том, чтобы снизить выбросы. У нас есть 29 лет, чтобы сократить выбросы углекислого газа на 70% по отношению к данным 2020 года. Это значит, что у человечества нет другого выхода, кроме перехода на низкоуглеродную энергетику. И принимать меры нужно уже в ближайшее время.
— Как наука может помочь в борьбе с изменением климата?
— Многие думают, что наука — это только технологии. Они говорят: ученые придумают какой-нибудь гиганский отражатель и спасут нас. Но чтобы найти выход из сегодняшней кризисной ситуации, нужно привлекать социальные науки. Так было и раньше. Например, в XIX веке в ответ на кризисы капитализма возникла марксистская теория. Возникла идея плановой, регулируемой экономики, которую в той или иной степени используют многие страны. Главная причина нынешнего кризиса тоже коренится в экономике.
Современная глобальная экономика построена на принципе краткосрочной выгоды. Яркий пример — Бразилия. Леса Амазонки уничтожаются для увеличения сельскохозяйственных площадей. В краткосрочной перспективе это принесет стране прибыль от экспорта продукции, но в долгосрочной — нанесет ущерб всей планете. Некоторые страны, такие как Великобритания, снижают собственные выбросы. Но "грязные" производства при этом выносятся в другие страны — например, в Китай. Общий объем выбросов остается стабильным и даже растет. Как видите, страны не хотят жертвовать сегодняшним ростом ради общего будущего.
Вот здесь и кроется проблема. Многие экономисты считают, что, если сделать использование углеродного топлива дорогим, это остановит рост экономики. А значит, нам всем придется выбирать: либо забота об экологии, либо развитие. Но эти экономисты мыслят в парадигме "победитель — проигравший". В теории игр это называется игрой с ненулевой суммой: один участник всегда выигрывает за счет другого. Если один будет снижать выбросы, он проиграет тому, кто этого не сделает. Но я уверен, что можно достичь такой ситуации, при которой выиграют все.
Для этого нам нужна новая экономическая модель — я называю ее "новой климатической экономикой" (new climate economy). Она основана на идее, что можно обеспечить рост при одновременной заботе о климате. Но для этого страны должны организованно вкладывать средства в развитие низкоуглеродной экономики, стимулировать появление "зеленых" производств. И это в конечном итоге запустит рост — за счет появления новых рабочих мест, новых технологий, выгод для населения от улучшения экологической обстановки.
— Какой может быть роль России в переходе к новой экономической модели?
— Прежде всего я хотел бы сказать, что именно Россия может быть занитересована в этом переходе больше других стран. Рост температуры в Северном полушарии идет быстрее, чем в Южном. Лесные пожары дополнительно насыщают атмосферу углекислым газом. А таяние мерзлоты способствует высвобождению метана, который также является парниковым газом. И я уже говорил про инфекции, которые могут скрываться в оттаявших почвах.
Но у России большой потенциал, чтобы стать лидером в области новой климатической экономики. У нее уже есть огромный опыт в области производства энергоносителей. Его можно использовать, чтобы наладить производство "зеленого" топлива. Я говорю о водороде. Есть основания считать, что именно водород станет источником энергии будущего. И Россия может быть очень конкурентоспособной в этой области. Но здесь нужно политическое решение, а также участие других стран. Евросоюз, Южная Корея и другие страны могут взять на себя обязательства по покупке российского водорода.
В любом случае, переход к новой климатической экономике — это не задача для одной, двух или пяти стран. Это глобальный проект, и только общими усилиями мы сможем преодолеть угрозу.
Беседовал Антон Солдатов