Николай Крук: загрязнение Норильска имеет высокий природный вклад

— От Института геологии и минералогии СО РАН в экспедиции участвовал отряд из четырех человек. Они выполняли отбор проб донных отложений в реке Амбарной и озерах Пясино и Мелкое. Нужно отметить, что пробы из верхнего слоя донных отложений в реке и озерах брали и анализировали уже неоднократно. Наши сотрудники впервые выполнили на этих объектах бурение и получили материал более древних отложений. Это несколько кернов длиной более 2 м, которые характеризуют временной интервал до 10 тыс. лет, а также более короткие колонки, которые охватывают около полутора тысяч лет. Это дает возможность установить, как менялся геохимический фон на протяжении последней тысячи лет, когда еще не было никакой техногенной нагрузки.

Кроме того, сотрудники института в разных местах Норильского района отобрали пробы почв, а также более десятка почвенных колонок длиной по 30–50 см. Эти керны также характеризуют разрезы почвенных отложений, которые накопились за достаточно длинный промежуток времени.

Скажу сразу, что нам не удалось по погодным причинам попасть на северную оконечность озера Пясино и провести там бурение. Уровень воды в озере к моменту начала работ сильно понизился, были сильные ветра. При таких условиях бурить через толщу воды невозможно, ветер и волна приводят к поломке снаряда.

Однако тех материалов, которые наши сотрудники отобрали в поле, оказалось достаточно, чтобы получить необходимую информацию.

— То есть институт готов продолжить полевые работы, если они будут зимой или следующим летом?

— Этот вопрос нужно обсуждать, поскольку зимние работы такого рода на северных территориях — дело нестандартное. Обычно бурение через толщу воды происходит в Сибири следующим образом: на зиму в лед вмораживается судно, на него ставится буровая установка, и ведутся работы на глубоких участках. Так бурили на Байкале и Хубсугуле. Здесь можно попробовать бурить со льда, но нужно обсудить со специалистами "Норникеля", готовы ли они обеспечить такие работы. С нашей точки зрения, это позволит получить достаточно интересную дополнительную информацию.

— Как идут лабораторные исследования взятых проб?

— На сегодня большинство материалов уже обработано, получены определенные результаты. Пока все материалы официально не сданы, я не могу обо всем говорить. Но совершенно четко можно сказать, что в историческое время геохимический фон Норильского района был существенно выше, чем на других территориях севера России. Это связано с особенностями геологического строения. Дело в том, что в окрестностях Норильска на земной поверхности обнажено около десятка тел рудоносных пород. Эти тела в течение уже длительного времени разрушаются и размываются. Как следствие, совершенно естественным образом, без какого-либо участия человека, происходит природное загрязнение всей территории. Поэтому утверждения о том, что высокий уровень загрязнения в районе Норильска — исключительно результат антропогенной деятельности, не вполне соответствуют действительности. Уровень загрязнения действительно достаточно высок, но здесь есть и значительный природный вклад.

— В процентном соотношении природный вклад и последствия работы промышленности можно измерить?

— Точную цифру, конечно, определить можно, но сейчас я не готов ответить. Для этого необходим просто колоссальный объем работ. Поймите, что перераспределение химических элементов не заканчивается тем, что разрушился какой-то массив пород и в разные стороны полетела пыль. Потом этот материал перемещается, с возвышенностей попадает в долины, переносится ручьями и реками, разные элементы концентрируются в определенных условиях. Например, в окрестностях Норильска достаточно много торфяников. Их органическое вещество интенсивно реагирует и с растворами, и с взвесями, ряд элементов концентрируется в торфе.

Есть и еще одна проблема. Интенсивное промышленное освоение территории началось в первой половине XX века, и есть основания полагать, что наибольшее пренебрежение какими-либо экологическими стандартами было именно в те времена. Это беда не только Норильска или российского севера. Точно так же эксплуатировались месторождения во всех приполярных районах мира. Экологическая ситуация была на тот момент везде приблизительно одинаковая.

— В итоговом отчете будет это отражено?

— Мы в любом случае укажем значение природного фона, который мы зафиксировали. Укажем, насколько мы выявляем антропогенные и природные источники этого загрязнения. Но до процентов мы в этой работе не дойдем. Во-первых, таких задач не ставилось, а во-вторых — невозможно собрать необходимую информацию за достаточно короткий полевой сезон небольшим отрядом. Наши сотрудники были там около трех недель. Чтобы решить этот вопрос, нужны гораздо более масштабные исследования.

— Свою часть лабораторных работ вы уже закончили и сдали?

— Аналитические работы почти закончены, сейчас идет обработка и синтез тех результатов, которые мы получили. Официальный отчет мы сдаем буквально на днях.

— В итоговом отчете экспедиции будут рекомендации для природопользователей Арктики. Ваш институт что им может рекомендовать?

— Во-первых, у нас кроме геохимических исследований и бурения озерных отложений был достаточно серьезный блок, связанный с анализом космических снимков. И ряд очень интересных результатов, на основе которых можно давать рекомендации, связан именно с этим блоком. Появилось понимание того, что возможно организовать систему мониторинга. Она, конечно, будет работать не совсем в реальном режиме времени, поскольку спутники летают в среднем раз в два дня и погода не всегда хорошая. Однако это реальная возможность достаточно оперативно отслеживать изменения на промышленных объектах. Например, колебания грунтов в результате протаивания вечной мерзлоты достаточно хорошо определяются из космоса. Более того, в ряде случаев, хотя и не всегда, анализ космоснимков позволяет увидеть изменения геохимического фона. Это уже специальные тонкие технологии. Такие работы, вероятно, могли бы заинтересовать "Норильский никель" и были бы полезны для любой компании, которая ведет работы в арктических районах.

Арктика для наблюдений из космоса — достаточно удобный регион: там практически нет леса, который нередко затрудняет дешифрирование снимков, только тундра и заросли кустарника. Растительный фон при использовании определенных технологий можно учесть, исключить его влияние и увидеть, что происходит непосредственно на поверхности земли с достаточно хорошей детальностью.

— Будут ли использоваться данные российских или иностранных спутников?

— Чем больше мы имеем данных, тем лучше. В наших наблюдениях использовались преимущественно зарубежные спутники. Информация, которую можно было получить от Роскосмоса, была не совсем полной. С моей точки зрения, лучше всего интегрировать уже имеющиеся зарубежные и российские системы, а пробелы, которые в них существуют, закрыть новыми российскими аппаратами. Это было бы здорово.

— Вы один из авторов методики научного сопровождения проектов недропользователей. Расскажите, пожалуйста, что это за методика?

— Называть меня одним из авторов — слишком лестно для меня и неправильно. Эта методика возникла уже давно. И она о научном сопровождении не только недропользования, но и любой промышленности. Если объяснять максимально просто — заключается она в следующем. На любом производстве есть технологический регламент, есть инструкции. В соответствии с ними люди работают, получают какие-то данные, по инструкции же их обрабатывают и интерпретируют, делают выводы и принимают решения. Наука отличается тем, что подвергает сомнению все и вся, ищет нестандартные пути решения проблем. Поэтому там, где не получается достичь нужного результата по регламенту и по инструкции, нужно привлекать ученых, которые думают совсем по-другому. Они не зацикливаются на инструкциях и регламентах, а анализируют все возможные варианты, ищут новые решения, опираясь на свои знания, опыт и результаты предшественников. Это и есть идеология научного сопровождения, причем любого производственного процесса. Реализация этой идеологии на просторах Сибири и была одной из главных целей создания Сибирского отделения РАН в середине XX века.

— С этой точки зрения "Норникелю" чем следует заняться в настоящее время?

— Думаю, что в первую очередь налаживанием системы мониторинга. Существуют технологические ограничения, и я не думаю, что кому-либо в мире удалось полностью устранить отрицательное влияние на окружающую среду при производстве подобных работ. Это просто невозможно. Однако можно организовать свою деятельность так, чтобы, с одной стороны, минимизировать отрицательное влияние на природу, а с другой — оперативно фиксировать нарушения технологических процессов и оперативно устранять все нештатные ситуации. Ведь именно аварии, нештатные ситуации приводят к максимальному ущербу.

— Система экологического мониторинга может стать всеобъемлющей? Что должен включать мониторинг?

— Все системы, которые возможны. Полный анализ всех космических снимков, наращивание группировки спутников, контроль за состоянием воздуха, в том числе с помощью самолетов-лабораторий. Также это дистанционный контроль состояния многолетнемерзлых грунтов с последующей проверкой на месте проблемных зон. Еще это контроль воды, сначала дистанционный, а при обнаружении аномалий — с проверкой на местности. Скорее всего, я перечислил не все аспекты, что-то еще пропустил. В конечном итоге наличие такой системы позволит фиксировать на ранней стадии опасные процессы, причем вне зависимости от того, связаны ли они с деятельностью человека или с эволюцией природной среды. Можно оперативно понять, что появилась опасность, что необходимо что-то предпринимать. Если получить информацию заблаговременно, то будет время для принятия правильных управленческих решений и будет возможность свести негативные последствия таких явлений к минимуму.