Пластик-убийца. Эксперт — о мусорных «островах» и рыбе, которую мы едим
В Сахалинской области волонтеры-спасатели освободили 105 морских котиков, запутавшихся в пластиковом мусоре. Таковы итоги экспедиции, которая на протяжении трех последних лет оказывает помощь травмированным животным на острове Тюлений. Здесь находится крупнейшее на Дальнем Востоке репродуктивное лежбище сивучей, занесенных в Красную книгу РФ, и морских котиков. Популяция северного морского котика в этих местах насчитывает 180 тысяч особей, и примерно 1-2% из них страдают от пластикового мусора, наматывающегося на их тела: прочный, но гибкий пластик сетей и упаковок врезается им в шею и постепенно начинает душить.
Любая упаковка — это ловушка
Дмитрий Писаренко, aif.ru: — Добровольцы, спасавшие тюленей, говорят, что половина лежбищ в заливе Петра Великого, самом большом заливе Японского моря у российских берегов, захламлена мусором. Такое только на Дальнем Востоке или повсеместно?
Филипп Сапожников: — Такая картина наблюдается во всех местах, где активно ловят рыбу и используют сетевые орудия лова — тралы разных мастей, ставные сети. Огромное количество этих сетей теряется. Это происходит в силу разных причин: природных, техногенных, с участием человеческого фактора. Они сводятся к тому, что либо сети поставили не вовремя, не ориентируясь на погоду, либо поставили их в опасном месте, либо срубили их во время шторма, чтобы спасти корабль, поскольку огромный трал тащил его за собой и мешал управлению.
Утерянные или брошенные орудия лова остаются в море в свободном плавании. Поступает их в него много, потому что сейчас, в эпоху развитого производства синтетических полимеров, доступных и дешевых сетей стало больше, а ответственности за их судьбу практически нет.
— То есть экипаж судна может безнаказанно сбросить сеть в море?
— Сети не приравнены к орудию убийства или добычи биоресурса, на который надо получать разрешение, как на охотничье ружье. Даже на капканы иногда требуется разрешение, на арбалет, на лук, если вы с его помощью намереваетесь кого-то добыть, то есть изъять из природы живой организм. А сети такому лицензированию пока не подлежат. Их не надо предъявлять раз в полгода, показывать их состояние, показывать, что их никто не украл, они не утонули. Отсюда и отношение: потеряли, и ладно, и бог с ним. Те, кто занимается рыболовным промыслом, закладывают плановые потери сетей: они составляют какой-то процент от их расходов, потому что это относится к природным факторам, к силе стихии. Сети планово закупают и, конечно, ведут их учет, но не дорожат ими так, как хотелось бы.
Поверьте, как только будет введено лицензирование орудий лова, сети сразу станут объектом более пристального внимания и заботы тех, кто их использует. Но пока этого нет даже на уровне проработки законодательства — ни в России, ни в мире в целом.
Берега захламлены не только на Дальнем Востоке. В северные моря — например, в Карское — рыболовные сети выносит из Обской и Енисейской губ. В Баренцевом море собираются сети, которые принесло Гольфстримом. Там не только орудия лова, брошенные или потерянные российскими или норвежскими рыбаками — там огромное количество снастей и мусора, приплывших из других районов Атлантики по северной ветви Гольфстрима. Все это аккумулируется в Баренцевом море, плавает на поверхности и в конце концов тонет.
Но на Дальнем Востоке ситуация действительно наиболее тяжелая. Во-первых, там идет непрерывный промысел, и огромное количество сетей уходит в утиль. Во-вторых, к югу находится очень населенный район — мусор приплывает с японских островов, с побережья Китая. Течения выносят его к российскому побережью Японского моря и еще дальше — к берегам Сахалина и Камчатки. Этот мусор, в основном — легкий синтетический полимер, плавает близко от поверхности, его выносит на берег, и морские млекопитающие, те же тюлени, путаются в этих сетях, капроновых веревках, упаковочных и ограждающих лентах, в обрывках пакетов.
Мусор остается на них, потому что зверю трудно освободиться самому. Он запутался, когда был еще маленьким, а потом подрос, и все это бесплатное украшение стало врезаться ему в кожу, давить на горло, на брюхо и постепенно его скручивать и удушать. Многие животные гибнут в море, их просто не находят, а находят лишь тех, кто доплыл до берега и как-то еще способен двигаться, будучи обмотан сетями и уже частично придушен.
— Сколько животных так гибнет, есть ли статистика?
— В течение года от запутывания в пластиковом мусоре гибнут свыше 600 тысяч морских млекопитающих и черепах. Это международные данные пятилетней давности, сейчас, возможно, жертв уже больше.
Опасность существует по всему миру, и не только для млекопитающих и черепах, но даже для акул. Например, черепахи часто путаются в упаковках из-под пива — знаете, есть такие ячеистые приспособления на шесть банок. В принципе, любой упаковочный материал, попадая в море, представляет из себя ловушку, если в нем есть дырки, петли или какие-нибудь ячейки.
Свалка размером в три Франции
— Сколько вообще мусора плавает в Мировом океане?
— В год с берега попадает от 6 до 8 миллионов тонн пластиковых отходов, а они составляют подавляющую часть антропогенного мусора. Проблему усугубила пандемия коронавируса: в океан попало огромное количество масок и перчаток, и далеко не всегда использованных.
Часть этих отходов циркулирует в прибрежной зоне и возвращается к берегу. Другая часть, выносимая реками, тайфунами и цунами, уходит в открытое море и со временем сбивается в крупные океанические пятна мусора. Они есть в каждом океане, в центральных районах океанических круговоротов, в так называемых «конских широтах», куда раньше сносило парусные корабли, потерявшие ветер, и они не могли оттуда выбраться до серьезных сезонных изменений погоды. А сейчас туда приплывает огромная часть мусора с периферии.
Мусорные пятна (или острова) есть даже в Черном море, в сотнях километров от берега — там скапливаются все те надувные матрасы и круги, пластиковые бутылки, которые кто-то когда-то потерял на берегу, бросил в воду или их сдуло во время сильного ветра. Самое известное скопление в океане — Великое Тихоокеанское мусорное пятно. По площади оно уже немного превышает три Франции, а общая масса скопившегося там мусора четыре года назад оценивалась примерно в 80 тысяч тонн.
— Доводилось слышать, что масштабы Тихоокеанского мусорного пятна преувеличены и что его даже не видно из космоса.
— Из космоса его не видно, потому что мусор там не торчит из воды, он погружен в нее и плавает в приповерхностных слоях, постепенно опускаясь все глубже. В самом центре Тихоокеанского мусорного острова толщина этого слоя доходит до 40-50 метров. Загрязнение там разной плотности, по нему нельзя ходить (слово «остров» употребляется в переносном значении), это просто зона высокой концентрации крупных фрагментов пластика.
И пусть его не видно из космоса, зато хорошо видно вблизи, и сомневаться в размерах этого мусорного пятна не приходится. С 2015 по 2018 год международная группа ученых проводила его масштабные исследования, используя 30 яхт, научное судно RV Ocean Starr и даже самолет Hercules С-130, который осуществлял фото- и видеосъемку с небольшой высоты. Также они выходили на катерах в акваторию мусорного пятна и там непосредственно отбирали материал. Эта группа и определила истинный масштаб загрязнения.
— В этом году было еще одно исследование: его авторы пришли к выводу, что мы видим лишь 0,5% от общего количества мусора в океане. То, что попало в него когда-то давно, уже распалось на мельчайшие фрагменты и осело на дно. Это так?
— Пластик скапливается в океане с 50-х годов ХХ века, и большая его часть действительно к настоящему времени сосредоточена на дне: фрагменты мусора постепенно обрастают водорослями и другими морскими организмами и погружаются все глубже и глубже. А из-за воздействия физических факторов: солнца, воздуха, воды и подсыхающей соли, — они разрушаются на более мелкие частицы и в конце концов превращаются в микропластик. Мы видим на поверхности океана лишь верхушку этого гигантского мусорного «айсберга».
Но невидимый пластик не перестает быть вредным и опасным. Наоборот, он несет угрозу, последствия которой мы пока оценить не можем. Эти частички размером 100-200 микрон перемешиваются с планктоном и встраиваются в пищевые цепочки. Сначала они попадают в желудки небольших морских беспозвоночных и рыб, проникают в их ткани, а потом вместе с промысловыми видами оказываются на нашем столе. Так они попадают в пищеварительную систему человека.
«Скормим пластик собственным внукам»
— Но ведь до сих пор неясно, как микропластик влияет на наш организм. Возможно, он в нем и не задерживается?
— В тканях человеческого тела микрочастицы пластика уже находят, это факт. Таких исследований все больше.
Внутри нашего тела пластик разложиться не может, ему для этого нужен свет. Но если он попал в организм уже частично разложенным, на его поверхности будет находиться множество опасных химических соединений. Например, полипропилен распадается более чем на 200 веществ, и половина из них еще недавно не была описана наукой. Свойства этих веществ неизвестны, но поскольку это в основном свободные радикалы, полезными они наверняка не будут. Фталаты, например, являются онкогенами, то есть способны вызывать раковые заболевания. А бисфенолы приводят к гормональным изменениям и влияют на репродуктивные функции. И те и другие содержатся в разлагающемся пластике, из которого были сделаны одноразовые бутылки.
Сейчас мы находимся на среднем этапе того большого пути, когда количество пластика в Мировом океане становится ощутимым. Но что будет дальше, куда этот путь приведет? Подсчитано, что к 2050 году количество рыбы в океане сравняется с количеством пластика. Его становится все больше, а рыбы — все меньше. Бездумно засоряя океан, мы в конце концов скормим этот пластик будущим поколениям людей, собственным внукам и правнукам. Вот что нас ждет.
— Как решать проблему?
— Необходимо переходить на биоразлагаемый пластик. Такие виды пластика уже создаются и производятся, в том числе в России, но в очень малых объемах. Также надо вводить меры ответственности за использование синтетических орудий лова, о чем я уже сказал.
— Ну хорошо, мы перейдем на биоразлагаемый пластик, Европа перейдет. А азиатские страны, где живет более половины населения мира, продолжат пользоваться обычным пластиком и загрязнять им океан. Так есть ли в этом смысл?
— Есть. Конечно, мир разнороден, он никогда не будет развиваться в едином ключе. Везде свои нравы, традиции, отношение к реальности. Но если мы сами перейдем на биоразлагаемый пластик, то, по крайней мере, в своей прибрежной зоне уменьшим это загрязнение.