Энергопереход к катастрофе. К чему привели призывы отказаться от инвестиций в ископаемое топливо
«Единственный верный путь к энергетической безопасности, стабильным ценам на энергию, процветанию и пригодной для жизни планете лежит через отказ от загрязняющих среду ископаемых видов топлива и ускорение перехода к энергетике на основе возобновляемых источников энергии»
Антониу Гутерришгенеральный секретарь ООН
На фоне дефицита энергоресурсов и, как следствие, повсеместного роста цен на энергоносители мировые лидеры снова начали продвигать идеи форсированного энергоперехода. О снижении зависимости от ископаемого топлива и скорейшем развитии возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в понедельник договорились руководители стран G7. Об этом же в своей колонке для «Ведомостей» «Мир пылает» пишет генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш. Именно энергопереход, уверены они, должен остановить грядущую климатическую катастрофу и способствовать снижению цен на энергию.
Проблема изменения климата, безусловно, существует вне зависимости от различных научных интерпретаций и подходов к ее разрешению. Но ученые до сих пор сталкиваются со сложностями при формировании климатических моделей – тех самых, которыми политики руководствуются, принимая решения о контроле за выбросами парниковых газов. «Даже самые лучшие инструменты не могут моделировать климат с той точностью, в которой нуждается мир», – писал в феврале колумнист The Wall Street Journal Ли Хотц. Он поговорил с известными климатологами и выяснил, что климатические модели по-прежнему подвержены техническим сбоям, ученым мешает полное непонимание переменных, которые контролируют, как наша планета реагирует на удерживающие тепло газы. До сих пор остаются без ответа вопросы о тонком взаимодействии суши, океанов и атмосферы. Самих моделей становится все больше и больше, и они вступают в противоречие друг с другом. Но, несмотря на это, спасать планету, конечно, нужно, поэтому в мире объявлен энергопереход: «грязные» источники энергии (с высокими выбросами углерода) должны заменяться «чистыми», а «грязные» производители должны платить дань за право ввоза своей продукции на «чистые» территории (углеродный налог).
Парижское соглашение, под которым подписались многие страны мира, декларирует идеальную цель ограничить до 2050 г. глобальное потепление 1,5 градуса Цельсия. Вот основные статьи расходов: создание технологий производства и накопления энергии из возобновляемых источников ($14 трлн), строительство заводов по производству электромобилей и аккумуляторов ($11 трлн), создание технологий улавливания и хранения углерода ($2,5 трлн), развитие водородной энергетики ($5,4 трлн), увеличение мощности ВИЭ для питания электростанций ($11 трлн), производство биотоплива ($2,7 трлн). Итого, по оценкам Morgan Stanley, климатическая программа требует $50 трлн – это более восьми годовых бюджетов такой страны, как США. Европейская климатическая программа ставит еще более амбициозные цели: 1,5 градуса по Цельсию – это слишком мало, к 2050 г. нужно ограничение в 2 градуса. А значит, денег потребуется еще больше.
На фоне вынужденного отказа от количественного смягчения и проведения дальнейшей эмиссии, насыщавшей рынки ликвидностью на протяжении последних лет, взять такие деньги экономикам будет просто негде. А главное, по большому счету и незачем: технологии возобновляемой энергетики, имеющиеся в настоящее время в распоряжении человечества, экономически низкоэффективны, существуют только за счет прямых или косвенных субсидий, требуют дублирования традиционными источниками и бессмысленны с точки зрения как климатической, так и экологической. До сих пор не решена проблема утилизации «отработанных» солнечных батарей, аккумуляторов электромобилей и лопастей «ветряков». Да и их производство требует кратного увеличения добычи никеля, алюминия, графита и прочих ископаемых ресурсов, что влечет за собой пропорциональное увеличение электрогенерации со всеми понятными последствиями.
Но вопреки здравому смыслу европейский истеблишмент продолжает форсирование зеленого перехода. Одновременно с призывами к увеличению использования ВИЭ по всему миру начались гонения на ископаемое топливо. Сначала это были просто протесты студентов и экологов-активистов. Затем начался повсеместный отказ от инвестиций в добычу нефти, газа и особенно угля – главного источника углеродных выбросов. В 2019–2020 гг. объемы угольной генерации начали было снижаться. Но в 2021 г. в энергопереход вмешалась небесная канцелярия: из-за аномальных морозов в Европе ветряки остановились – зеленая генерация оказалась уязвимой, угольные электростанции пришлось запускать снова, а самого угля уже стало не хватать.
«Иногда мир ставит цели, не осознавая последствий», – иронично заметил бывший СЕО трейдера Glencore Айван Глазенберг на энергетической панели в рамках ПМЭФа в 2021 г. В 2010-х гг. цены на уголь колебались в коридоре $50–130 за 1 т, а с 2021 г. начали неуклонно расти, и такого дорогого угля, как сейчас, в мире не было, наверное, никогда – $300–400 за 1 т. 24 июня в Европе партия угля из Австралии с доставкой в июле была продана по цене $421/т, что является рекордом для европейского рынка, писало агентство Bloomberg со ссылкой на источники в трейдинговых компаниях. В итоге производство угля не сокращается, а даже немного растет (в 2020 г. – 7,7 млрд т, в 2021 г. – 7,8 млрд т), угольная генерация в 2021–2022 гг. бьет исторические максимумы (рост на 9% в 2021 г., более 10 000 ТВт ч), как и выбросы углерода в атмосферу (13 млрд т СО2-эквивалента, +6,8% к 2020 г.). Мы наблюдаем угольный ренессанс вопреки декарбонизации, разводят руками эксперты EY.
На фоне подорожания угля резко вырос спрос на газ – еще один вид топлива для электростанций, и цены на него теперь тоже зашкаливают: 27 июня на голландском хабе TTF стоимость июльского фьючерса достигала $1442 за 1000 куб. м (в марте было больше $2000).
Острый дефицит углеводородов на мировом рынке уже не только создал прямую угрозу устойчивому энергоснабжению множества стран и регионов – от самых развитых до беднейших, но и внес заметный вклад в мировую инфляцию, которую теперь мировое сообщество не может никак обуздать. В США она побила все рекорды и по результатам мая составляет 8,6% в годовом выражении, в Европе – 8,1%. Но в беднейших странах, не имеющих собственных источников углеводородов, ситуация гораздо хуже – они оказались на грани выживания из-за роста цен на топливо и продукты. Например, в Зимбабве в мае инфляция составила 131,7% в годовом выражении, в июне – уже 191,6%. Сверхдорогая технологическая революция в развитых странах происходит за счет всего остального человечества.
Казалось бы, ООН, являясь организацией, призванной определять мировой порядок, должна обращать первостепенное внимание как раз на проблемы беднейших стран. Но, судя по всему, «проблемы индейцев шерифа не волнуют»: грядущие голодные бунты в беднейших странах представляются ООН менее актуальной проблемой, чем энергопереход, который преподносится обществу как панацея от глобального энергетического кризиса. То есть первопричину происходящего – искусственно созданный дефицит сырья предлагается лечить еще большим дефицитом. Едва ли это рациональный путь.
Будучи политически мотивированным в параметрах, объявленных его организаторами, зеленый переход все яснее оказывается невозможен – ни технологически, ни экономически, ни финансово. Проблема усугубляется незаконными рестрикциями против российских углеводородов. Беспрецедентной санкционной войной, развязанной сегодня, западные страны усугубляют дефицит энергоносителей на мировом рынке.
Надо признать, что пламенные призывы к ускоренному энергопереходу несколько запоздали. На фоне климатической мантры европейских политиков ведущие экономики мира озабочены поиском любых источников углеводородов взамен российских. Сейчас мы видим рост угольной генерации, а с приближением зимы в актуальной повестке окажутся торф и дрова – они пока дешевле. Беспрецедентная и бесконечная санкционная война, развязанная сегодня против России, по сути, поставила окончательный крест на зеленом переходе.