Кони непривередливые. В глухом селе спасают от голода одичавших лошадей
Привезли и бросили
В Кузомени — когда-то самом крупном и богатом поселке на Терском берегу — сегодня осталось около ста человек. Чтобы попасть сюда, в устье реки Варзуга, впадающей в Белое море, нужно преодолеть "заполярную Сахару" — песчаную пустыню у побережья. Растительность тут скудная. Зато рыбалка отменная.
Наталья и Яков — бывшие городские жители. В Кузомень приезжали из Кандалакши за впечатлениями. И влюбились в эти места. "Деревня стоит прямо на песках, с одной стороны — море, с другой — река, — рассказывает Наталья. — Летом здесь красивейший пляж, чистая вода. Весной и осенью в Варзуге — семга и горбуша. Зимой — подледная рыбалка, ловится сиг и корюх. На них даже лицензия не нужна — выходишь на лед и рыбачишь. Сильных морозов нет. И солнце не прячется на несколько месяцев, как в Мурманске. Встанешь зимним утром — светит в окно". Супруги купили участок под дачу, начали строить дом. И с каждым приездом возвращаться в город хотелось все меньше. Так и остались.
"Шесть лет назад я узнала, что здесь живут лошади, потомство тех, кого когда-то завезли из Якутии", — продолжает Наталья. Четырнадцать кобыл и трех жеребцов в 1989 году отправил сюда колхоз "Беломорский рыбак". Это был эксперимент: хотели "оживить Терский берег", где перестали заниматься молочным животноводством из-за высоких затрат на вывоз продукции. "Переселенцев" доставили на самолете военно-транспортной авиации. В селе Чаваньга, расположенном в 50 километрах от Кузомени на восток, построили конюшню-загон. В колхозе считают, что эксперимент удался: лошади прижились на Кольском полуострове.
В Кузомени есть несколько версий того, как "якуты" попали в деревню. Одни считают, что завезенная порода оказалась не приспособленной к сельскому хозяйству, да еще и с крутым нравом: жеребцы между собой враждовали, более сильные изгнали слабых. Те перешли через реку и остались там, дали потомство. Другие говорят, что кони одичали после развала животноводства в селе. Такого мнения придерживается и Наталья.
"Пока было хозяйство, их содержали. Потом закрыли коровник, телятник, курятник. Коров, свиней вывезли, а лошадей бросили".
По ее словам, они живут и в других местах Терского берега. "Там тоже есть маленькие деревушки, кони ходят в лесу, никто о них не заботится. "Беломорский рыбак" своих поддерживает. Но в Чаваньге нет пустыни и много травы летом. Зимой лошадей кормят картошкой, сеном. Там они не побираются. А в Кузомени все занимаются туризмом — гостями, рыбалкой. Работают только четверо мужчин в колхозе в Варзуге и две женщины — в магазине". На песках ничего не растет. Небольшие покосы есть за рекой. "Колхозники летом на лодке переплывают на тот берег и по доброте — их никто не просит — накашивают пять стожков сена. Но привозят его только весной. Хватает не больше чем на месяц, к тому времени животные уже обессилены".
Не вырождаются, а гибнут от голода
"Когда в 2017-м мы перебрались сюда, выяснили, что кони погибали каждый год. Местные говорили: табун небольшой, вот и вырождается. Мы видели, что они ходят по деревне, как собаки. Когда заглядывали ко мне на участок, я давала им пару морковок, но не понимала, что они голодают", — объясняет Наталья. А через год на глазах супругов умерла кобыла.
"Упала и "сидит" на подкошенных ногах молодая лошадка, — вспоминает Чунина. — Рванула в магазин — купила капусты, яблок. Стали кормить, но она не встала. Погрузили в санки, отвезли в сарай с сеном. Выхаживали до ночи. На следующий день снова приехали. Она увидела нас, радостно заржала, затеребила ногами. Ну, думаю, поднимется. Муж кинулся помогать, а у нее губы посинели — умерла".
Сейчас в Кузомени шесть лошадей. Кобыла всего одна. "Она белая, назвали Снежкой. Ей лет 12-15. Со Снежкой ходит Марс, ее "муж", ему шесть. Это одна компания. Есть еще 13-летний Семен. С ним пасутся его сын Пегас, ему три года, и два жеребенка: двухлетний Федя и годовалый Борис. Пегас, Боря и Семен — такой же масти, что и Марс: песочно-серые. Федя — черный". Снежка рожает каждый год. Жеребенок Боря ходил вместе со Снежкой и Марсом. Но когда кобыла принесла новый приплод, Марс избил Борю, прогнал его. Он пристроился к компании Семена. А новорожденный погиб.
Чунины начали подкармливать "якутов" в 2018-м: на оптовой базе в Кандалакше брали мешками морковь, покупали комбикорм, овес. "Мы небогаты, — говорит Наталья. — Шестерых одни не потянем". Друзья, гостившие у супругов, посоветовали разместить в соцсети пост. Так во "ВКонтакте" появилась страница "Дикие лошади Кольского полуострова". "И многие добрые люди откликнулись. В прошлом году удалось насобирать на прокорм". Помогли и некоторые организации: "С Кольской атомной станции привезли 25 мешков овса и около тридцати — комбикорма, юные натуралисты из Кандалакши насушили 15 больших мешков сухарей — это для коней деликатес".
Наталья и Яков давали лошадям по килограмму в день. "Ушло 66 мешков овса и комбикорма, плюс тонна моркови — ею в основном угощали Снежку, она всю зиму кормила жеребенка. Еще мы с мужем привезли два рулона сена по 250 килограммов и сами переправили через реку стожки, накошенные колхозниками. И лошади прошлой зимой даже бегали по снегу. А до этого почти не двигались: стояли в ледяной корке, как в панцире, и "думали" — тратить им энергию или нет".
Морозы в Кузомени редко опускаются ниже минус двадцати. "Якуты говорят, что эти лошади выдерживают и шестьдесят. Но к нам приезжали ученые из Москвы, рассказали, что для них самое страшное — ветер. А здесь ветры сильные, кони их тяжело переносят. Прячутся за домами, стоят, прижимаясь друг к другу. Если есть жеребенок, кобыла встает с одной стороны, конь — с другой: закрывают собой. В 2018-м был сильный ураган, лошади две недели стояли у входа в наш дом — подперли дверь, замерли и не двигались. Я даже не могла выйти на улицу. Как нам объяснили, в хороших условиях — если есть еда — кони живут лет до 30. При ветрах — лет 20. А если ветра, да еще и еды нет, их век сильно сокращается. Снежка уже старая. Она каждый год рожает в мае и все время "мальчиков". Если ее не станет, что будет со стадом?" — волнуется Наталья.
Местным лошади досаждают
Большинство жителей Кузомени не поддерживают Чуниных. Кони теперь каждый день приходят в деревню, на участок супругов, ночуют там. "Животные местным всегда мешали. Заборы хлипкие, за ними — огороды. Кстати, если что тут и растет, то только потому, что люди собирают лошадиный навоз, удобряют им песчаную почву, — отмечает Наталья. — Конь начинает чесаться об забор, он, естественно, заваливается. А за ним — картошка, морковка, клубника. Еще здесь нет вывоза мусора, и все съестные отходы выбрасывают прямо за окно. Все это моментально подбирают собаки, птицы. Лошади тоже знают, что под окнами можно поживиться".
Также люди жалуются, что кони стали нападать на них, отбирать еду. Особенно боятся за детей. "Но это неправда, — утверждает Наталья. — Сколько здесь живу, ни разу не видела такого, это все утрированно. На нашем участке они два года и ни разу не набрасывались. Их привлекает шуршание пакетов, в которых носят продукты. Обычно туристы в пакетах привозят угощения. А лошади очень сообразительные. Но пугливые: стоит поднять руку вверх — сразу отходят".
Тем не менее проблема есть. Только лошади в ней не виноваты. В Кузомень приезжает много туристов, рыбаков, отдыхающих. Кони — одна из местных достопримечательностей. Конечно же, гости норовят их чем-то покормить. Животные привыкли к этому: подходят, просовывают головы в машины. "Туристам это нравится, они начинают их целовать, фотографироваться. Правда, лошадь может и лягнуть. Она же дикая. Мы сейчас развесили объявления, чтобы люди их не угощали. И местных просим не выбрасывать отходы за окно". В загоне животных держать нельзя: "Им нельзя стоять на месте: нужно корешки есть, что-то выкапывать из земли, иначе разовьется сердечная недостаточность".
Продержаться до конца весны
Эколог, руководитель проекта "Плестоценовый парк" Сергей Зимов объяснил РИА Новости особенности якутских лошадей. "Это мясная порода — основа хозяйственной деятельности якутов. Сейчас точно не скажу, но в советское время в Якутии таких лошадей было до полумиллиона. Традиционно зимой их никто не подкармливал. Но там не так много снега. Бывают сильные морозы, чего эти лошади не боятся, и есть зимние пастбища — луговые алласы. Кони всю зиму разрывают снег. И почва в Республике Саха относительно плодородная — много лёссовидных суглинков. А Мурманская область в этом плане — не лучшее место: снега много, почвы очень бедные. На севере области совсем экстремальные условия: скалы, гравий, пески. Только по долинам рек достаточно травы для прокорма зимой. Важно, чтобы энергетические затраты лошадей на раскапывание снега окупались количеством травы на квадратном метре".
— Получается, сама идея перевезти их туда была не совсем удачной? Их вообще используют в хозяйстве?
— Якуты — нет. Только как верховых. Правда, с этим тоже была сложность: лошади накапливают много сала и носить на себе человека долго не могут. Их привязывали к столбам-коновязям и держали без корма, чтобы похудели.
— Эти лошади агрессивны?
— Лошади как лошади — особой агрессии нет. Но если это одичавший табун, жеребец будет защищать косяк. А если они знают людей — никаких проблем.
— Чем их лучше подкармливать? Волонтеры дают им сено, овес с комбикормом, морковь, сухарики. Этого достаточно?
— Кормить их чем проще, тем лучше. То, что дают, это очень хорошо. Хотя якутская лошадь будет нормально себя чувствовать, если ее подкармливать соломой. Но не пшеничной, она совсем пустая, а овсяной или ячменной. Главное, лишнего не давать, не разбаловать. Для якутских коней нормально весной выглядеть как скелет. Как только появляется первая травка, они за две недели набирают вес. То есть для них продолжительное голодание, когда они тратят все набранное сало, в порядке вещей. На якутских оно накапливается, как на кабанах.
— В Кузомени всего одна кобыла. Это грозит вырождением?
— Маленькие популяции действительно генетически вырождаются. Другое дело, что там все слабые и генетически неудачные уже погибли. К тому же это стадо, судя по всему, очень жизнеспособно. Вопрос в том, есть ли рядом территории с хорошими травами? Если есть, как-то бы надо лошадей туда перегнать.
— А если не останется кобылы, жеребцы смогут и дальше жить вместе?
— Вообще-то нормально, когда один жеребец, а остальные — кобылы и жеребята. Но у них наоборот. Думаю, они все равно будут вместе ходить. И нет особых причин волноваться: лошади при отсутствии хищников живут до 26 лет.
Чунины надеются, что в этом году им удастся сохранить всех подопечных. Из Управления ФСИН поселения Зеленоборский привезли несколько мешков комбикорма и маленькие посылки от школьников. "Дети положили в них яблоки, морковку. Я когда их открыла, даже заплакала — так трогательно", — признается Наталья. Сейчас особенно нужно поддержать Снежку. Она приносит приплод в мае. Беременность длится 11 месяцев, ей вдвойне тяжелее. Пока я спокойна: корм имеется. На карточке для пожертвований постоянных накоплений нет. Но иногда там появляются деньги. Мы их тратим на морковь каждый раз, когда ездим в Кандалакшу. Трех мешков хватает на две недели, если давать по чуть-чуть. Уходит на это по три-четыре тысячи. Если на карте пусто, покупаем на свои. Мы же не можем с пустыми руками приехать: кони ждут, надеются. Каждое утро открываю окно, а они уже стоят рядом".
Продержаться мини-табуну нужно до конца мая, когда начнет пробиваться дикий овес, у реки появится крапива и можно будет прийти к морю — полакомиться ламинарией.