"Русская коза": в шаге от вымирания
…Шестилучевое, словно Вифлеемская звезда, солнце, низко зависшее над степью, превратило ее, и без того желтую от весенних цветов, в золотое поле. Золотом отливала и шкура матерого волка, вышедшего осмотреть свои угодья. Он окинул степь желтым взором, скорее любопытным, чем хищным, и остановил его на бугристом северном горизонте. Словно под властью взгляда, бугристая линия ожила, заволновалась и охристым валом покатила на юго-запад…
Остатки былого изобилия
Охристый вал подкатил поближе, и уже можно было различить поджарых рогалей с изящными лировидными рожками и самок, как на подбор с округлыми животиками. Такую картину, наверное, и видели путешественники по всему европейскому югу России два века назад. Теперь же мы оказались в единственной точке Европы, где еще можно любоваться вольными сайгаками — в природном заказнике «Степной» в Лиманском районе Астраханской области.
Но нужно было спешить: за буграми, не потревожив животных, обойти их, пристроиться на артезиане — скважине с искусственным водоемом, куда северные антилопы направлялись на водопой, замереть и ждать. Не прошло и четверти часа, как сайгачья волна докатилась до артезиана. Сначала казалось, что стадо проследует мимо, не подходя к кромке воды.
Крайние животные, по большей части рогали, останавливались и, повернув голову, настороженно всматривались в противоположный берег, где в кустах стояла машина. Затем продолжали небыстрый ритмичный бег — из-за горизонта за горизонт. И хотя мы видели, что антилопы движутся прямо, минуя артезиан, с каждым мгновением сайгачьи бока оказывались все ближе и ближе к водоему.
Секрет явления заключался в том, что стадо двигалось по кругу, и живая воронка постепенно смещалась к водопою. Стоило первым животным замочить копыта, как круговерть замедлилась, хотя и не замерла. Первые сайгаки пили, стоя на глинистом берегу, и быстро покидали артезиан. Но вновь прибывшие все смелее заходили в озерцо и бродили по нему, буквально макая в воду свои странные носы.
Остаться с носом и не прогадать
Нос — самая примечательная часть сайгака. Если бы не это хоботоподобное сооружение, он выглядел бы как заурядная антилопа. А так — заставил ученых изрядно поломать головы. Те долго спорили, кем сайгака считать — козой, бараном, иным представителем жвачных? Точку в споре поставили лишь современные методы молекулярной биологии: необычная, но антилопа. Да и сам нос оказался загадкой. Автор античной «Географии» александрийский ученый Страбон, в I веке до новой эры видевший сайгаков в Крыму, описал четвероногих, которые пили воду, «втягивая ее в голову через ноздри».
Почти два тысячелетия спустя натуралисты не исключали, что своим носом, слегка нависающим над верхней губой, сайгак пользуется как хоботом, ощупывая траву. Один наблюдатель даже отметил, что нос мешает сайгаку есть, и тот пасется, двигаясь задом наперед. Более всего носохобот, который сайгак забавно морщит, когда жует пищу, и поводит им из стороны в сторону, когда принюхивается, напоминает респиратор или трубку противогаза — вздутый, ребристый, с двумя большими круглыми ноздрями.
Оказалось, что это и вправду респиратор: изнутри обширная полость носа покрыта обильными слизистыми железами, а широкая носовая перегородка — кавернозной тканью. Многочисленные полости-каверны замедляют движение воздуха, и пыль улавливается постоянно выделяющейся слизью. А пыли животному приходится «глотать» очень много. Бегают сайгаки по сухой степи или по пустыне плотными стадами, поднимая копытами густые клубы пыли и низко пригнув к земле голову. Благодаря такой посадке затрачивается меньше энергии, причем шейная мускулатура, не задействованная в поддержке головы, усиливает передние конечности.
Экономный бег иноходью, когда попеременно переставляются обе правые и обе левые ноги и тело движется горизонтально, не поднимаясь и не опускаясь, позволяет сайгаку развивать скорость до 75 километров в час на дистанции в сотни метров и даже несколько километров пробегать на скорости 50–60 километров в час. И в зной — до 55 °С, и в мороз — до -45 °С. А всё — благодаря носу. Под него, можно сказать, и внутренние органы подстроены: относительно крупные легкие с обширной дыхательной поверхностью и большое сердце, бесперебойно гоняющее насыщенную кислородом кровь.
Накопившуюся в носу пыль можно отфыркать, сжимая мощную носовую мускулатуру. Фыркают сайгаки постоянно, даже сейчас на водопое, когда пыль прибита вечерним дождем. Оказывается, так они еще и переговариваются благодаря носу. Во время гона взрослые рогали не только фыркают, но тихо рокочут и издают довольно громкие пульсирующие звуки — хоркают.
Освоившись у артезиана, сайгаки задерживаются подольше: неспешно пьют, пасутся, резвятся. Самцы с нежно-розовыми рогами затевают поединки. Задиристый рогаль выбирает соперника и начинает перед ним кланяться: кивает горбоносой головой. Если тот принимает вызов и также — кивками — отвечает, происходит стычка: самцы с разбегу ударяют рога в рога, лоб в лоб. И так несколько раз, пока один из них не потеряет равновесие, неловко раскорячившись на берегу.
Он и признает себя побежденным: понуро бредет в сторону. В этих потешных поединках задается иерархия: проигравшие, скорее всего, уже остерегутся вступать в схватку, когда в декабре начнется гон, а с ним и настоящая борьба не на жизнь, а на смерть. На заснеженных равнинах будет слышен только треск костей и рогов да стоны умирающих от ран животных. Победитель и свой гарем соберет, и у соперника послабее нескольких самок отобьет, чтобы по прошествии пяти месяцев те закружились в предродовом хороводе.
Вечные странники
Кружение больших стад сайгаков предшествует скорым родам. Окот происходит в течение 3–8 дней, в «Степном» — обычно в первых числах мая, когда свежей зелени в избытке. На небольших площадях, которые называют «родильными домами», на квадратном километре на свет может появиться до 400 новорожденных. Сайгачат мамы стараются оставить среди сусликовин — земляных холмиков, нарытых сусликами. Одни рыжие бугорки почти сливаются с другими.
Если родной мамы рядом не оказалось, малыш, блея и размахивая коротким хвостиком, может напроситься на кормежку к чужой. Та не оттолкнет голодное беспризорное дитятко — на то и «родильный дом». (Скажем, овца так никогда не поступит, и в случае гибели родной матери опытные чабаны приспособились разбивать овце нос. Только тогда, не чуя чужого запаха, та накормит и других ягнят). Совсем беззащитным неподвижный сайгачонок остается недолго. На 10–12-й минуте он уже встает, на четвертые–пятые сутки семенит за матерью, а через неделю готов трусить вслед за стадом; уже ни волк, ни всадник его не догонят.
Двигаются сайгаки постоянно. Засветло они отправляются в путь на кормежку, чтобы переждать жаркое дневное время на лежках. Академик Петр Симон Паллас, в 1760-х годах составивший по личным наблюдениям первое научное описание сайгака и назвавший его «русской козой», отмечал, что во время общего отдыха несколько животных всегда бодрствует, оберегая покой других. Когда кто-то из сторожей ложится, на его место заступает другой.
Вечером — очередной поход за едой, который заканчивается глубоко за полночь, благо на слабое зрение большеглазые сайгаки посетовать не могут. Едят почти все, что попадется под копытами. В питье тоже неприхотливы: стадо, поселенное на некогда существовавшем в Аральском море острове Барсакельмес, пило морскую воду, и поголовье только росло. Сейчас у нас на глазах сайгаки жадно глотали жидкость артезиана и разыскивали в нем какие-то ветки, похожие на прошлогоднюю полынь, которые с удовольствием пережевывали. Опыт, поставленный позднее на себе, показал: это не то что пить, нюхать невозможно.
Предродовая круговерть — лишь часть кочевой жизни. По весне сайгаки совершают переходы в изобильные степи, летом, в засуху, — к водоемам, а зимой отступают в малоснежные пустыни. Мощный снеговой покров лишает их пропитания. На самой большой своей нынешней территории — в Бетпакдалинском заказнике Центрального Казахстана — мигрирующие сайгаки покрывают расстояние в 600–1200 километров, преодолевая до 40 километров в день.
Дело — труба
Усилиями советских ученых и охотоведов к середине XX века поголовье сайгаков с тысячи выросло примерно до миллиона. Помогла природе и убийственная для сельского хозяйства коллективизация, превратившая пастбищные угодья и плодородные земли в пустоши. В начале 1980-х годов, когда в стране по-прежнему жилось совсем не сытно, в рамках «Продовольственной программы» даже предлагалось обратиться к «дармовым» природным ресурсам — сайгачатине.
В одной диссертации пропагандировался «новый, более прогрессивный и гуманный метод добычи сайгаков с применением переносных сетей» вместо охоты на машинах с фарами, когда животных в сумерках ослепляли, загоняли до отека легких и расстреливали, поскольку в итоге «товарный вид туш не отвечал предъявляемым требованиям». План был реализован, а в 1990-е, когда вместе с остатками еды исчезли и остатки законности, сайгаков бросились истреблять всеми способами. И бесчисленные стада сайгаков почти растаяли.
В Красном списке Международного союза охраны природы сайгак попал на страницу видов, находящихся в «критической опасности». Следующая за ней страница — уже черная — «виды, вымершие в природе». В Красной книге России сайгак не числится, и не потому, что вымер, а потому что долгое время проходил по статье «промысловые животные». Сегодня охота на этих животных запрещена, однако еще не так давно предлагались даже охотничьи туры, организаторы которых обещали самые длинные рога в виде трофея.
Контрабандистов запреты на законодательном уровне не останавливают. Рога парнокопытного пользуются большим спросом в традиционной восточной медицине — в странах Юго-Восточной Азии за них готовы платить очень большие деньги. В Китае из них изготовляют 500 с лишним снадобий. Как всегда — от всего. Правда, биохимики, исследовавшие состав рогов сайгака, не обнаружили ничего, что бы сильно отличало их от рогов козла и барана. «А в китайских снадобьях из „стопроцентного сайгачьего рога“ выявлены следы 15 видов растений, включая сильные аллергены», — рассказывает Меган Коглан из Университета Мердока (Австралия).
По данным Всемирного фонда дикой природы (WWF), на сегодня в мире осталось всего около пяти тысяч особей сайгаков. А в результате избирательного браконьерства в отношении самцов сайгака их доля сократилась до катастрофически низкого уровня — при норме в двадцать процентов она сегодня не превышает пяти-десяти.
Помимо браконьерства, на численность сайгаков влияют и другие факторы, отмечают в пресс-службе института РАН. Длительные засухи в вегетационный период, а зимой обильные снегопады или оттепели, сменяющиеся морозами и вызывающие обледенение пастбищ, — всё это приводит к массовой гибели животных от голода. Плюс ко всему болезни: эпизоотия ящура, пастереллез, чума мелких жвачных. Есть также «давление» хищников (волки, лисицы, шакалы, крупные пернатые), особенно в отношении молодняка.
Специалисты WWF призывают вести учет: фиксировать количество самок, самцов, детенышей. Это поможет их защитить. Специалист по дешифрированию аэрофотоснимков, координатор работ по авиаучету сайгака Дмитрий Добрынин объяснил, что сейчас разрабатывается методика, которая будет передана в государственные органы для мониторинга популяции.
Всемирный фонд дикой природы (WWF) организовал сбор средств в рамках реализации проекта: предстоит потратить немало сил и времени, чтобы разработать эффективную методику, которая пригодится для учета не только сайгаков, но и других редких видов.
А что волки? Дело в том, что они — хищники территориальные, гонять антилоп по всей степи и пустыне, выбирая рогалей вместо подранков и больных животных, не станут. И в скорости этим копытным сильно уступают. Нехватка же именно рогалей в популяции, обитающей в России, связана с их целенаправленным преследованием браконьерами. А как же выживание вида? Да волк их задери… Все равно на него все спишут…
…Волк, свесив ярко-розовый язык, неспешно удаляется среди желтых бурачков в сторону следующего стада. А сайгачихи подскакивают в высоких прыжках, будто не замечая весомых животиков, и бросаются вслед за подругами…